Борьба с легальным исходом: политика и грязные деньги нашли общий язык

Нынешний год в России, вероятно, ознаменуется ратификацией Варшавской конвенции 2005 года о противодействии легализации доходов, полученных преступным путем. В ожидании этого события МВД РФ уже готовит законопроект, который позволит на 45 суток замораживать счета компаний, подозреваемых в «отмывании» «грязных» денег. Между тем история борьбы с «отмыванием» незаконно полученных доходов насчитывает не один год. И до окончательной победы здесь пока далеко. Однажды в Америке

По распространенной легенде, понятие «отмывание денег» возникло благодаря знаменитому гангстеру Аль Капоне, который «отстирывал» миллионы, нажитые бутлегерством, через сеть обыкновенных прачечных. Прачечные у Аль Капоне были, но вот отмывать грязные деньги он и не думал, на чем и погорел. «Закон о подоходном налоге — полная чушь, — говаривал король чикагских гангстеров. — Правительство не может собирать законные налоги с незаконных денег».

Правительство считало иначе, и в 1931 году Аль Капоне был приговорен к 11 годам тюрьмы за неуплату подоходного налога в размере $32488,81. Впоследствии судьбу чикагского гангстера разделили его брат Ральф, а также его ближайшие подручные — Фрэнк Нити и Джейк Гузик, тоже пойманные на неуплате налогов с нетрудовых доходов. Таким образом, в начале 1930-х годов американские правоохранительные органы пришли к выводу, что гангстеров легче уличить в получении денег, добытых незаконны путем, чем в тех преступлениях, благодаря которым эти деньги попали в их карман, и для организованной преступности США, казалось, наступили тяжелые времена.

Между тем уже тогда существовали финансовые инструменты, которые могли помочь гангстерам выйти из создавшегося положения. Первым таким инструментом были номерные счета. Еще в конце XVIII века некоторые европейские банки стали открывать для своих клиентов счета на условиях сохранения в тайне имени их владельцев. К концу XIX века создание номерных счетов стало обычной практикой во всем мире. Когда же американские следователи принялись активно проверять бухгалтерию нечистых на руку граждан, спрос на банковскую тайну стал быстро расти.

Уже в 1934 году в Швейцарии был принят закон о банках, согласно которому всякий банковский служащий, разгласивший информацию о любом счете, привлекался к уголовной ответственности. Более того, отныне настоящее имя владельца того или иного счета должны были знать лишь двое высших руководителей банка, что увеличивало шансы вкладчика сохранить инкогнито. Вслед за Швейцарией аналогичные законы приняли Люксембург, Лихтенштейн и Австрия, причем в Люксембурге имя вкладчика должен был знать лишь директор банка, а в Австрии хозяин счета мог и вовсе не называть своего имени.

Другим ценным инструментом для отмывания денег стала система «налоговых гаваней», которая зародилась еще в конце XIX века. В середине 1880-х годов губернатор штата Нью-Джерси провел закон, позволявший предпринимателям, чьи предприятия располагались вдоль реки Гудзон, регистрировать свои фирмы на территории штата. То есть бизнесмены из Нью-Йорка, где налоги были существенно выше, чем в Нью-Джерси, получили возможность существенно облегчить налоговое бремя, а власти Нью-Джерси могли пополнять казну штата за счет налоговых поступлений, текущих из Большого яблока.

Через несколько лет идею подхватили власти штата Делавэр, разрешив регистрацию на своей территории фирм со всей страны. Ни Нью-Джерси, ни Делавэр не были офшорами в современном понимании этого слова, поскольку оба штата оставались в пределах юрисдикции США, а значит, и спрятать деньги на их территории было нелегко. Поэтому в те времена «налоговые гавани» использовались по прямому назначению, то есть для уклонения от уплаты налогов.

Таким образом, к середине 1930-х годов отдельные элементы будущей системы легализации преступных доходов уже существовали, и нужен был лишь человек, который сумел бы связать их воедино. И такой человек вскоре нашелся.

Когда Аль Капоне выносили приговор, Мейер Лански уже был одним из самых влиятельных гангстеров Нью-Йорка. Будущий «счетовод мафии» родился в 1902 году на территории Российской империи в городе Гродно в семье бедного портного по фамилии Сухомлянский. В 1911 году семейство Сухомлянских эмигрировало в США и влилось в многочисленную еврейскую диаспору Нью-Йорка. Сам Мейер, чья фамилия теперь укоротилась до «Лански», был членом подростковых банд и дружил с будущими «звездами» гангстерского мира вроде Лаки Лучано и Багси Сигеля.

Вместе с тем М.Лански не был типичным гангстером, предпочитая держаться в тени. Мейер жил в скромном доме, тратил на себя не больше, чем мог позволить себе хозяин автосервиса, которым он официально являлся, и аккуратно платил налоги со своего легального бизнеса. Маскировка была настолько совершенной, что даже жена Анна в течение 20 лет не подозревала о его преступной деятельности. Когда же Аль Капоне и его подручные оказались за решеткой, М.Лански стал еще осторожнее и начал разрабатывать схему, позволявшую легализовывать доходы.

Первым способом отмывания денег стали казино. Гангстеры, контролировавшие их, просто следили за тем, чтобы часть дневной выручки исчезала прежде, чем попадала в бухгалтерскую отчетность. М.Лански же понял, что выгоднее не забирать деньги из касс игорных заведений, а добавлять туда выручку от торговли спиртным и наркотиками. В итоге подконтрольные гангстерам казино стали заявлять прибыль более крупную, чем она была в действительности, что позволяло превращать деньги, полученные от бутлегерства, в законные доходы, с которых честно платились налоги.

Когда Швейцария в 1934 году приняла свой закон о банковской тайне, М.Лански наладил контрабанду наличности в Европу, причем деньги, попадавшие в швейцарские банки, потом благополучно возвращались в США путем вполне легальных трансакций. Но и этого оказалось недостаточно, поскольку возить деньги было слишком далеко, и их было слишком много. Выход нашелся в 1937 году, когда М.Лански сумел договориться с кубинским диктатором Фульхенсио Батистой, у которого не было предубеждений в отношении американской мафии.

Для начала Мейер купил несколько игорных столов в гаванском отеле Nacional. Поскольку коррумпированные кубинские власти доходы казино практически не контролировали, гангстеры получили возможность свозить на Кубу контрабандные доллары, которые из Гаваны переводились в Швейцарию, а оттуда возвращались в Штаты.

В сущности, схема была прежней: деньги, нажитые неправедным путем, приписывались к доходам казино, после чего уезжали подальше от Америки, а когда доллары возвращались в США, никто уже не спрашивал, каким путем они были заработаны. Вскоре М.Лански смог получить контроль над всеми казино будущего Острова свободы, благо Ф.Батиста тому всячески способствовал. Диктатор и сам не оставался внакладе, получая 30% прибыли крупнейшего на острове казино Riviera.

С годами схема становилась сложнее, деньги начинали перебрасываться между счетами различных подставных фирм, так что отследить их перемещения становилось практически невозможно. Создание множества фиктивных фирм, через счета которых прокачивались грязные доллары, — тоже заслуга М.Лански. Поскольку фирмы эти находились в разных странах, следственные органы любого государства сталкивались с большими трудностями бюрократического характера при всякой попытке проследить судьбу грязных денег за пределами своей юрисдикции.

Система, созданная М.Лански, доказала свою надежность в 1950 году, когда многие гангстеры лишились и своих денег, и свободы. В мае того года сенатор Эстес Кефовер начал крестовый поход против организованной преступности. Его специальный комитет по расследованию роли преступных организаций в торговле между штатами имел право проверять финансовые документы любого лица, привлеченного им для дачи показаний.

Заседания комитета Э.Кефовера транслировались по телевидению и собирали немалую аудиторию. В ходе слушаний, продолжавшихся более года, сенатор опросил более 600 свидетелей, «засветив» перед телекамерами крупнейших боссов теневого бизнеса, включая самого М.Лански. Кое-кто из мафиози пасовал перед сенатором, но только не М.Лански, у которого с отчетностью было все в порядке. Гангстер не только успешно защищался, но и порой переходил в контрнаступление.

Так, когда Э.Кефовер обвинил его в контроле над игорными заведениями, М.Лански парировал: «Что плохого в играх? Я знаю, что вы и сами много играете». Сенатор был вынужден признать за собой этот грех и тут же заявил: «Но я не хочу, чтобы вы, ребята, меня контролировали». «А я не позволю вам преследовать меня за то, что я еврей», — ответил М.Лански.

В итоге Мейер отделался штрафом в $2,5 тыс. за махинации на скачках и тремя месяцами ареста, тогда как многие другие пострадали куда серьезнее.

«Мытьем и катаньем»

И все же схемы М.Лански оказались уязвимыми. Однако удар по ним нанесли не американские налоговые органы, а Фидель Кастро. 1 января 1959 года отряды Че Гевары вошли в Гавану, и фешенебельные отели с роскошными казино достались революционному народу. Люди М.Лански эвакуировались с Кубы так поспешно, что даже забыли в сейфах $17 млн. С досады «счетовод мафии» даже назначил за голову Ф.Кастро награду в размере $1 млн, а позднее активно финансировал врагов нового кубинского режима. Несмотря на крупный провал, М.Лански оказался в состоянии наладить новую систему отмывания грязных денег, которая в общих чертах существует до сих пор.

Мир в ту пору быстро менялся, на месте вчерашних колоний появлялись новые независимые страны, многие из которых, как оказалось, были не прочь выступить в роли «налоговой гавани». Помогало в этом и имперское наследие. Именно на Багамы после кубинского краха обратил внимание М.Лански. Договориться с местным правительством оказалось так же легко, как и с Ф.Батистой, и вскоре на багамских пляжах началось строительство грандиозного гостиничного комплекса. Вместе с отелями возводились и корты для игры в сквош, но когда в 1964 году комплекс был достроен, корты внезапно превратились в роскошные казино, и машина по отмыванию денег заработала с новой силой.

Вскоре подобные казино стали появляться и на других островах в Карибском море. Так М.Лански фактически создал мир офшоров, который помог ему не только сохранить свой бизнес, но и счастливо дожить до глубокой старости.

По стопам классических гангстеров пошли нечистые на руку бизнесмены, которые обслуживали мафию, формально не входя в ее состав. Так, в 1960-е годы одним из лучших «отмывателей» грязной наличности стал швейцарский предприниматель Бернард Корнфельд, который с середины 1950-х годов занимался фондами взаимных инвестиций. Его компания IOS принимала деньги от населения и вкладывала их в банки, расположенные на Багамах.

Однако, помимо честных граждан, вкладчиками IOS становились и наркобароны, которым агенты Б.Корнфельда помогали переправлять наличность на те же Багамы. Собрав грязные деньги, он возвращал их наркобаронам в виде займов, а те шли на покупку акций IOS, которые можно было при случае реализовать на бирже и получить вполне легальный доход. Так, благодаря Б.Корнфельду родилась так называемая схема взаимных кредитов, до сих пор популярная у «отмывателей».

Сам Б.Корнфельд за несколько лет нажил состояние в $100 млн, но в конце 1960-х годов на него ополчились власти сразу нескольких государств, а также швейцарские банкиры, которым не слишком нравилась подобная конкуренция. В Швейцарии финансиста обвинили в создании пирамиды, и курс акций его фондов стал стремительно падать.

Обвинение в «пирамидостроении» было глубоко несправедливым, поскольку Б.Корнфельд оказывал вполне реальные услуги теневому сектору экономики, но совет директоров IOS в 1970 году предпочел избавиться от него. На прежние высоты Б.Корнфельд с тех пор так и не поднялся, однако взаимное кредитование как способ отмывания денег продолжило свое триумфальное шествие по планете.

В 1970-е годы увидели свет новые схемы, за которыми вновь стояли предприниматели, не имевшие никакого отношения к бандитизму. Так, в 1976 году начал свою деятельность американец Джером Шнайдер, который не только не избегал публичности, но даже рекламировал свои услуги в The Wall Street Journal, а также вел семинары и писал книги с недвусмысленными названиями — «Как спрятать ваши деньги», «Полное руководство по офшорным убежищам для денег».

Дж.Шнайдер предоставлял клиентам довольно простую услугу — продавал им фантомные банки, зарегистрированные в Науру, на Островах Кайман и в других малодоступных районах земного шара. Хитрость была в том, что контрольный пакет фиктивного банка тут же «продавался» несуществующей третьей стороне, то есть банк переставал быть собственностью своего хозяина. Затем банк, единственным вкладчиком которого был клиент Дж.Шнайдера, открывал счет в солидном западном финансовом учреждении и мог, например, бесконечно кредитовать своего хозяина его же деньгами.

Похожим бизнесом занимался ирландец Шаун Мерфи, в 1980-е годы создавший множество подставных компаний, которые бесконечно пересылали друг другу различные суммы, выдавали друг другу кредиты, открывали счета в разных точках мира и т.п. О том, кто пользовался его услугами, говорит случай, когда человек, для которого Ш.Мерфи зарегистрировал 40 подставных компаний и открыл 90 счетов в разных банках, доставил ему $2,3 млн, сбросив их в бронированном кейсе с низколетящего самолета.

Деятельность Ш.Мерфи также была в итоге пресечена, но отмываемые ежегодно суммы от этого не стали меньше, поскольку список игроков «отмывочного» бизнеса уже давно не ограничивался организованными бандитами и ловкачами-одиночками. Во второй половине ХХ века к отмыванию грязных денег приобщились государства.

Высокая очистка

Политика и грязные деньги не могли не переплестись, поскольку далеко не все политические вопросы могут быть решены публично и с использованием законно собранных финансовых резервов. Достаточно сказать, что сам термин «отмывание денег» родился в ходе Уотергейтского скандала, и связано это было не с деятельностью бандитов вроде М.Лански или мошенников вроде Дж.Шнайдера, а с работой избирательного комитета президента США Ричарда Никсона.

В 1971 году близкий соратник Р.Никсона Джордж Митчелл и министр финансов Морис Стэнс создали тайный фонд в поддержку будущего переизбрания президента, средства из которого на следующий год поступили в закрома официального избирательного комитета. Деньги в фонд стекались в том числе из анонимных источников, что было запрещено законом, поэтому их пришлось прокручивать через один из мексиканских банков. История, вероятно, так и не выплыла бы наружу, если бы не пристальное внимание к деятельности администрации Р.Никсона из-за скандала с отелем «Уотергейт». Деятельность фонда получила огласку, и вскоре британская The Guardian ввела в обиход понятие «отмывание денег».

Но использованием сомнительных средств в избирательных целях дело не ограничилось. Если Ф.Батиста был обычным президентом-взяточником, который больше заботился о своем кармане, то вскоре в третьем мире появились лидеры, решившие строить благополучие своих стран на отмывании грязных доходов. Одними из наиболее успешных деятелей такого рода были Вере Берд — премьер-министр государства Антигуа и Барбуда, а затем его сын Лестер Берд.

Придя к власти в 1981 году, В.Берд разрешил открывать в его стране любые коммерческие структуры и освободил их от уплаты налогов на 50 лет. На остров двинулись караваны курьеров с чемоданами банкнот сомнительного происхождения, и для их удобства в аэропорту Антигуа был открыт особый банк, куда можно было с ходу сдавать валюту. Впрочем, на других островах Карибского бассейна картина была похожей — так, одно время на острове Ангилья возле взлетной полосы стоял деревянный сарай с надписью «Банк». К сараю подруливали небольшие самолеты, и кейсы с черным налом передавались «банкирам» прямо с трапа.

Помимо предприимчивого премьер-министра в выигрыше оказалось население Антигуа и Барбуды — отсталая страна на глазах превращалась в жемчужину Карибского моря. По крайней мере, в 1994 году В.Берд был при жизни объявлен национальным героем.

Его сын и преемник Л.Берд продолжил политику отца. Когда в 1994 году на Антигуа прибыл заместитель помощника госсекретаря США по юридическим вопросам Джон Вайнер, чтобы вернуть застрявшие на островах $5 млн, вывезенные из Америки нечестным путем, Л.Берд спросил его, слышал ли он о недавнем урагане. Премьер-министр Антигуа и Барбуды на полном серьезе рассказал американскому гостю, что ураган чудовищной силы уничтожил все документы, относящиеся к делу, хотя и пощадил все прочие бумаги.

К середине 1980-х годов Карибы стали мировым центром отмывания денег, причем в деле участвовали как бесчисленные повстанческие и террористические группировки региона, так и президенты вроде панамского диктатора Мануэля Норьеги, который позволил создать в своей стране сеть банков, участвовавших в перекачке денег из офшоров в Швейцарию. По крайней мере, именно во времена М.Норьеги была популярна поговорка: «Панама не государство — это бизнес».

Не остались в стороне и силовые структуры некоторых государств региона, например Служба национальной безопасности Перу, которую в 1990-е годы возглавлял Владимиро Ленин-Монтесинос — соратник президента Фухимори. В 2000 году выяснилось, что В.Монтесинос, пользуясь служебным положением, прокачивал через банки, расположенные по всему миру, сотни миллионов долларов, полученных от продажи наркотиков и оружия. В ходе следствия удалось обнаружить $270 млн, спрятанных им на секретных счетах, сколько же всего денег было скрыто, так и осталось тайной.

Разумеется, помимо коррумпированных министров и президентов, в «отмывочном» бизнесе участвовали и политические деятели иного рода — международные террористы, которые нуждались в «очищенных» средствах не меньше наркоторговцев. В частности, к отмыванию приобщились боевики ИРА, которые зависели и зависят от финансовых вливаний ирландской диаспоры в США. Так, в 1980-е годы ИРА получала постоянную помощь от Джозефа Мюррея — американского ирландца, монополизировавшего торговлю марихуаной в Бостоне. Прибыль от продажи наркотиков маскировалась под благотворительные сборы фонда NORAID, также связанного с ИРА. Попав в Bank of Boston, деньги шли местному клану итальянской мафии, который закупал на них оружие, и оно отправлялось в Ирландию на тех же судах, которые привозили марихуану.

«Хавала», сэр!

Реакция же мирового сообщества на деятельность «отмывателей» была довольно вялой. Первый закон против них был принят лишь в 1986 году в США — участие в отмывании денег стало федеральным преступлением. Отныне банки обязаны были сообщать властям обо всех финансовых операциях на сумму более $10 тыс. В криминальных структурах закон внимательно прочли, и в банки потянулись вереницы курьеров, у каждого из которых была сумма, не превышающая $ 9999.

Процесс дробления вкладов обозначили словом «смерфинг» в честь забавных голубых гномиков-смерфов из популярного мультсериала, но службам контроля было не до смеха. В Англии ситуация для правоохранительных органов была не лучше, поскольку английский закон против отмывания денег и вовсе не уточнял, когда банкиры должны бить тревогу, лишь призывал сообщать обо всех «подозрительных» манипуляциях с деньгами.

Таким образом, на растущую проблему отреагировали запоздало и явно слабо — и не только потому, что бороться с отмыванием подпольных миллионов весьма трудно в принципе. Дело было еще и в том, что государственные структуры порой использовали тайные каналы финансирования, созданные преступным миром, в своих целях.

Так, знаменитый банк Bank of Credit and Commerce International (BCCI) не только верой и правдой служил делу отмывания денег, но и обеспечивал ЦРУ каналом финансирования афганских моджахедов и прочих исламистских группировок, которые в 1980-е годы рассматривались в Вашингтоне как средство борьбы с коммунистической экспансией в регионе. Основан BCCI был в 1972 году пакистанским подданным Ага Хасаном Абеди, причем банк на четверть принадлежал эмиру Абу-Даби и бессменному президенту Объединенных Арабских Эмиратов шейху Зайеду бен Султану аль-Нахайану. Также среди соучредителей были саудовские принцы и Bank of America, что не могло не придавать учреждению известной солидности.

А.Абеди, создав гигантскую сеть из всевозможных подконтрольных ему юридических лиц, начал прокачивать наркодоллары, деньги террористов, диктаторов, мошенников и прочих лиц, жаждущих конфиденциальности. Достаточно сказать, что среди клиентов М.Абеди оказались М.Норьега, Саддам Хусейн и международный террорист Абу Нидаль.

В 1991 году секреты BCCI стали достоянием общественности, в том числе и его связи с ЦРУ. Было проведено расследование, и в итоговом документе Конгресса США говорилось: «К началу 1985 года ЦРУ знало о целях BCCI в отношении банковской системы США больше, чем кто-либо в правительстве… ЦРУ не предоставило критически важную информацию, которой владело, надлежащим инстанциям — Федеральной резервной системе и департаменту юстиции. Уже зная, что BCCI является глубоко коррумпированным криминальным предприятием, ЦРУ продолжало использовать BCCI и First American, принадлежавший BCCI (хоть это и скрывалось), для своих операций». BCCI после серии разоблачений, естественно, обанкротился, оставив многомиллионные долги, а сам А.Абеди укрылся в Пакистане, где через некоторое время и умер своей смертью.

Масштабная борьба с отмыванием денег началась только после терактов 11 сентября 2001 года, когда власти США всерьез решили лишить международный терроризм финансовой подпитки. Уже 25 октября 2001 года казначейство США начало масштабную операцию «Зеленый поход». В течение четырех месяцев американцам удалось изъять более $10 млн наличными и на $4,3 млн ценных бумаг. Особое внимание было, разумеется, уделено мусульманским благотворительным организациям. Параллельно американская дипломатия начала активно давить на страны и территории, известные офшорными традициями и непрозрачной банковской системой.

Успехи казались впечатляющими, но до полной победы над «отмывателями» сегодня так же далеко, как во времена М.Лански. И дело тут не в том, что умные и ловкие «мойщики» денег все время придумывают неординарные финансовые фокусы. Дело в том, что отмывание денег приобрело в конце ХХ века по-настоящему массовый характер. Деньги отмывают зачастую примитивными методами, но в этой деятельности участвует так много людей, и денег этих так много, что всех преступников просто не переловишь.

Так, все большую популярность приобретает в последние годы так называемая хавала — система денежных переводов, сложившаяся на Востоке еще во времена Великого шелкового пути. Агенты «хавалы» передают друг другу деньги под честное слово, не оставляя никаких документов, а значит, и проследить путь денег в данном случае совершенно невозможно.

Другой способ менее экзотичен, но тоже весьма прост. Миллионы, заработанные колумбийскими картелями, уже много лет отмываются через «колумбийскую черную биржу песо», годовой оборот которой достигает $5 млрд. Драгдилеры меняют свою долларовую выручку на колумбийские песо у брокеров, которые берутся реинвестировать полученные доллары в США. Доллары при этом продаются на 20—30% дешевле официального курса. Песо идут на оплату работы крестьян, выращивающих коку, а также на личные нужды наркоторговцев, в то время как доллары продаются брокерами фирмам, которые приобретают на них американскую продукцию для ввоза в Колумбию. Те же доллары, которые остаются не проданными импортерам, возвращаются в США разнообразными путями от классических банковских переводов по упомянутой схеме «смерфинга» до банальной контрабанды в бамперах грузовиков.

Сегодня уже мало кто верит в то, что от отмывания денег когда-нибудь можно будет избавиться — хотя бы потому, что грязные деньги, инвестированные в самые разные отрасли экономики тех же США, работают как самые чистые, создают рабочие места и увеличивают ВВП. Так, если американские гангстеры вывозят деньги в Мексику, то японская якудза везет их в США.

Само понятие «отмывание» постепенно расширяется, и теперь к нему относят не только легализацию преступной прибыли, но и обыкновенное уклонение от уплаты налогов. От банков и даже государств требуют финансовой прозрачности, и под этим натиском тайна вкладов и офшорный мир постепенно сдают свои позиции. Но никто не может гарантировать, что изящные схемы махинаторов в ближайшее время не будут заменены какой-нибудь неуязвимой первобытной технологией вроде «хавалы».

Кирилл Новиков, «Коммерсант-Деньги»