Гуантанамо: концлагерь закрытого типа

Некоторые тюрьмы просто обречены на то, чтобы войти в мировую историю: Тауэр, Бастилия, Освенцим, Алькатрас. Cписок тюрем-знаменитостей пополнится со временем и американской военной тюрьмой, находящейся на Кубе, – Гуантанамо-бич, ставшей символом нового мирового порядка Pax Americana. Гуантанамо – это первая тюрьма в новейшей истории, где возможно бессрочное заключение людей, никем не осужденных и ни в чем не обвиненных. Единственное основание, по которому любой человек может стать гуантанамовцем, – подозрение в причастности к терроризму или участии в народном ополчении. Оказывающем сопротивление американской армии в тех регионах, где армия США проводит свои антитеррористические операции.

В Гуантанамо созданы режимы различной жесткости

Тюрьма состоит из нескольких режимных зон. Зона №3 — это блок с самым жестким режимом, куда попадают вновь прибывшие пленники. В зоне №2 (на данный момент самой населенной) находятся те, кто согласился сотрудничать с американской разведкой. В зоне №1 еще более щадящий режим: сюда переводят тех, кого решено в ближайшее время выдать властям стран, гражданами которых они являются. Зона №4 уже напоминает привычные нам тюрьмы: зэки находятся тут не в одиночках, а в камерах, каждая из которых рассчитана на 20 человек Им разрешается носить не только оранжевую, но и белую тюремную робу. Также им позволяется проводить коллективный намаз (молитву) и совершать длительные ежедневные прогулки. Любопытно, что сами бывшие узники Гуантанамо утверждают, что в блок №4 переводят тех, кто согласился не просто предоставлять американцам какую-либо информацию, но и после освобождения выполнять разные поручения американской разведки. Также интересно, что если среди заключенных преобладают афганцы и арабы, то в блоке №4 большая часть заключенных — уйгуры, имеющие китайское гражданство. Также примечательно, что лишь для уйгуров американцы делают исключение, выдавая их не на родину, где их ожидают политические преследования, а в страны, согласившиеся предоставить им политическое убежище, — например, в Албанию. Остальным, несмотря на многочисленные просьбы, в такой по блажке отказывают, хотя многие гуантанамовцы в результате выдачи просто меняют американскую тюрьму на родную.

Кроме этих четырех зон, есть в Гуантанамо и тюрьма для малолетних пленников с экзотическим названием «Игуана». Там содержатся арестанты, не достигшие 16 лет.

По некоторым данным, самым старым арестантом, прибывшим в Гуантанамо в одной из первых партий, был глава пуштунского племени, поддерживавшего талибов, которому было более 100 лет; самый юный пленник на момент появления в Гуантанамо не достиг годовалого возраста. Он очутился там за компанию с арестованным отцом. Дальнейшую судьбу этих людей нам выяснить не удалось.

Всего в Гуантанамо сейчас содержатся 558 человек из 40 стран (согласно спискам, опубликованным Пентагоном в марте этого года), еще около 300 человек ранее были отпущены. В настоящий момент правительство США утверждает, что может освободить еще около 150 человек. Более 20 из них сами американцы считают полностью невиновными, а остальных, по их мнению, должны судить на родине.

Из находящихся в Гуантанамо заключенных лишь десяти были предъявлены обвинения, но пока никто из них не предстал перед судом.

«Случайные» арестанты как результат борьбы с международным терроризмом

Сейчас уже и для американских следователей ясно, что среди подозреваемых слишком много людей случайных. Как они попали в американскую тюрьму?

Главная причина массовых и безосновательных арестов — утверждение президента Джорджа У. Буша, что международный терроризм — главный противник США. В 2001 году после успешной военной операции в Афганистане было необходимо продемонстрировать всему миру «международность» этого противника. Сделать это можно было, лишь заявив об интернациональном составе сил, с которыми пришлось столкнуться солдатам США в Афганистане.

Кстати, на стороне талибов действительно воевало много иностранцев, в первую очередь арабов. Далеко не все из них были связаны с сетевыми структурами Усамы бен Ладена. К талибам приезжало много мусульман-добровольцев, не имевших никакого отношения к терроризму. Подходят ли такие добровольцы под категорию наем- ников — вопрос открытый, но дело не в юридических тонкостях. Главная проблема заключалась в том, что солдатам США за редким исключением вообще не пришлось ни с кем сталкиваться. Основной груз наземной операции в Афганистане лег на плечи боевиков из «Северного альянса» — местной вооруженной антиталибской оппозиции. Американцы поддерживали их преимущественно с воздуха.

Лояльность афганцев, громящих «Талибан», обеспечивалась не в последнюю очередь деньгами. Отношения американцев и их местных союзников строились на коммерческой основе; группы сдавшихся талибов попросту продавались офицерам американской разведки. Для командования США это была приемлемая формула: военный успех есть, плененный противник в наличии — и при этом почти никаких потерь. Однако местные союзники американцев частенько злоупотребляли доверием и неоднократно выдавали за талибов беженцев из районов, подвергшихся массированным бомбардировкам.

Присутствие любых иностранцев в Афганистане подавалось как доказательство интернационального состава «Аль-Каиды»

Самая скандальная история такого рода случилась с колонной, вышедшей из разбомбленного Кундуза. Примерно 800 человек, в большинстве своем мирные граждане, были задержаны местным узбекским ополчением, которым командовал генерал Рашид Дустум. Эти люди были отконвоированы в небольшой городок Кала-и-Джанги, где представителям армии США было предложено забрать их на возмездной основе. Американцы довольно быстро выяснили, что талибов среди них мало, и отказались платить за пленников.

Поняв, что нажиться на арестованных не удастся, дустумовцы попросту расстреляли несколько сотен человек из пулеметов на главной площади города. При этом присутствовали сотрудники ЦРУ США и британской SAS.

Чтобы как-то замять скандал, было заявлено, что расстрел в действительности был подавлением мятежа, поднятого членами «Аль-Каиды». В качестве доказательства были представлены несколько раненых иностранцев, выживших в этой бойне. В действительности это были иностранные студенты кундузского медресе, бежавшие от американских бомбежек.

Кстати, из восьми россиян, находившихся в Гуантанамо, четверо (Равиль Гу-

маров, Расул Кудаев, Руслан Одижев, Шамиль Хажиев) были как раз из этой группы расстрелянных в Кала-и-Джанги. Американцы, продержав их в тюрьме более двух лет, так и не нашли доказательств их причастности к терроризму, и они были отпущены.

Убеждая мировую общественность в реальности международного терроризма, американская военная разведка ориентировала местных помощников преимущественно на поиск иностранцев. Существовала даже специальная такса — доставленный к американцам негражданин Афганистана стоил пять тысяч долларов.

Вероятно, для США, где традиционно существовали премии за поимку преступников и гражданские охотники за ними, так называемые bounty hunters, эта практика казалась нормальной, но их союзники-афганцы воспринимали это исключительно как легкую возможность заработать бешеные деньги.

Вопиющий случай произошел с заключенными иностранцами, находившимися в политической тюрьме «Талибана» в Кабуле. После разгрома талибов заключенные афганцы были отпущены на свободу, а судьбой иностранцев занялся Красный Крест, который обещал им содействие в возвращении на родину. Однако пятеро из них, в том числе россиянин, татарин Айрат Вахитов, и британец, потомок эмигрантов с Ямайки Джа-мал аль-Харис, были выданы американским военным. Деньги за них были выплачены прямо в их присутствии. Несмотря на то что американское следствие сразу установило, что талибы около года продержали их в своей политической тюрьме, подозревая в шпиона-

же, обоим пришлось провести более двух лет сначала в американском фильтрационном лагере в Кандагаре, а затем в Гуантанамо.

Оба утверждают, что режим политической тюрьмы талибов был значительно мягче и гуманнее тюремных порядков, установленных в американских военных тюрьмах. (Любопытно, что от Айрата Ва-хитова американское следствие требовало не столько признаний в сотрудничестве с Усамой бен Ладеном, сколько в том, что он является агентом ФСБ.)

Под кампанию охоты на иностранцев попал и британец-потомок эмигрантов из Пакистана Муазам Бегг. Он уехал в Афганистан задолго до 2001 года. Там он женился, открыл в Кабуле книжный магазин, который со временем стал чем-то вроде клуба для немногочисленной местной интеллигенции. В 2002 году Бегга новые афганские власти передали американцам в качестве подозрительного иностранца, и он три года провел в Гуантанамо в одиночной камере. От него добивались признания в передаче доходов от книжной лавки террористам. Зимой 2005 года его освободили за отсутствием вины.

По рассказам очевидцев, находившихся в Афганистане в 2001-2002 годах, «бизнес на международных террористах» там приобрел самые чудовищные формы. Торопясь нажиться, местные союзники американцев продавали им под видом иностранцев даже глухонемых и слабоумных. Появились даже специальные агентства, которые уговаривали тамошних бомжей выдавать себя за членов «Аль-Каиды» за 1000 долларов.

Поиск террористов-иностранцев за пределами Афганистана

Практически любой неафганец, оказавшийся в 2001 – 2002 годах в зоне проведения антитеррористической операции, мог попасть в число узников Гуантанамо. С одной стороны, в самом нахождении в талибском Афганистане ничего криминального нет, но, с другой стороны, какой черт занес их на эти галеры? Непонятны цели людей, выбравших для пребывания одно из самых неблагополучных мест на земле.

Однако, проанализировав список заключенных Гуантанамо, с изумлением замечаешь, что большинство из них было задержано вовсе не в Афганистане. Подобные коммерческие аресты проводились в массовом порядке не только в Афганистане, но и в Пакистане, где к торговле террористами подключилась местная полиция. Кстати, основная масса заключенных попала в Гуантанамо именно оттуда. В Пакистане, к примеру, был арестован россиянин Рустам Ахмяров, прибывший на учебу в исламский университет. Из Пакистана его переправили в фильтрационный лагерь в Кандагаре, а оттуда в Гуантанамо, где он просидел до 2004 года и в итоге был отпущен за отсутствием состава преступления. А гражданин Австралии Мандух Хабиб был арестован в Пакистане вместе со всей туристической группой из Германии, в составе которой он находился. Американцы немцев отпустили, а его отправили в Гуантанамо, затем переправили в тайную тюрьму в Египте, где полгода пытали, требуя сознаться в терроризме.

Место для критиков

Все вышеперечисленное, конечно, является вопиющим нарушением закона, прежде всего американского, но так или иначе это можно списать на ошибки, издержки, военную неразбериху. Однако очевидно, что американцы воспользовались ситуацией, чтобы свести счеты с некоторыми своими политическими оппонентами.

Так, например, по сей день на положении узника в Гуантанамо содержится журналист, схваченный за непосредственное исполнение своей работы. Это корреспондент телекомпании «Аль-Джазира» Сами аль-Хадж, гражданин Саудовской Аравии. Он снял сюжет в Афганистане, который не понравился американскому командованию. Журналиста задержали и переправили в Гуантанамо, где он находится без суда и следствия уже четыре года. А индонезийский дипломат Саад Икбал, составивший доклад о положении дел в Афганистане после американской оккупации, был похищен; год его содержали в тайном застенке в Египте и пытали, в результате чего он стал инвалидом.

Справедливости ради надо отметить, что среди гуантанамовцев немало и тех, кто действительно воевал на стороне талибов. Например, мне доводилось встречаться с гражданином Британии, который был задержан с тяжелым ранением во время боев в районе пещер Тора Бора, где американский спецназ пытался ликвидировать самого бен Ладена. Несмотря ни на что, этот человек, проведя несколько лет в Гуантанамо, был выдан на родину. Суд Королевства счел его вину недоказанной, и в настоящий момент он находится на свободе.

Кстати, по его мнению, настоящих боевиков-неафганцев в Гуантанамо очень немного просто потому, что афганские союзники США предпочитали не связываться с прекрасно подготовленными и экипированными интербригадами, своего рода исламским спецназом. Как правило, им давали коридор для отхода, а вместо них в расставленные сети попадались куда более безопасные жертвы.

Освобождение из Гуантанамо — непростой вопрос. Американцы делят освобожденных на две категории: тех, кто безусловно невиновен, и тех, кто в чем-то виноват, но решения об их дальнейшей судьбе должны приниматься властями тех стран, куда они выданы. Зачастую пленников возвращают на родину с непременным условием: бывшие узники Гуантанамо должны быть доступными для американского следствия в любое время, как только такая необходимость возникнет у американцев. Это договоренность присутствовала, например, при выдаче всех британцев. Власти Великобритании для обеспечения американскому следствию доступа к «своим гуантанамовцам» отказались выдать им паспорта, что, по замыслу, является гарантией того, что они впредь не смогут покинуть страну.

Аналогичное условие было выдвинуто и российской прокуратуре при выдаче семи россиян. Изначально предполагалось, что в России они будут осуждены за наемничество, участие в незаконных вооруженных формированиях и незаконное проникновение в Афганистан, и пребывание их в российских тюрьмах и будет гарантией доступности для американского следствия. Однако против этого восстал МИД РФ, где выполнение таких обязательств расценили как признание зависимости отечественных судов от госдепартамента США. Россиян на родине оправдали, продемонстрировав судебную самостоятельность, но через год их стали арестовывать вновь, обвинив уже в преступлениях, не связанных с их присутствием в Афганистане.

Это действительно необычная тюрьма: питание в ней хоть и не такое, как расписывает Пентагон, но все же значительно лучше, чем, скажем, в российских тюрьмах. Пытки в традиционном понимании (физическое или сексуальное насилие) здесь также не применяются.

Здесь действительно чихнуть в лицо тюремщику или облить его мочой — стандартные развлечения арестантов; бывают и случаи нападения на тюремный персонал. Так, однажды заключенный во время допроса заявил, что готов собственноручно написать признание, но, как только ему дали карандаш, он воткнул его в глаз следователю.

Но главная особенность Гуантанамо заключается не в традиционных тюремных ужасах, а в беспрерывном унижении и психологическом прессинге заключенных. Само этапирование на Кубу из Афганистана было тяжелейшим испытанием. Арестантов перевозили на самолетах около суток. При этом они были постоянно скованы, на глазах светонепроницаемые очки, в ушах звуконепроницаемые наушники, на лице респиратор, плохо пропускающий воздух. Многие теряли сознание от удушья. Перед вылетом им делались инъекции, по словам охраны, «для того, чтобы не хотелось в туалет» , однако спустя некоторое время эти инъекции обернулись острыми почечными болями. Было несколько случаев, когда этапированные во время перелета сходили с ума.

По прибытии в Гуантанамо их по нескольку дней держали под открытым небом на плацу в сидячем положении под присмотром охраны и лишь потом переводили в маленькие клетки-одиночки.

Тюрьма, специализирующаяся на разрушении личности

Они должны находиться под постоянным наблюдением, это касается даже посещения уборных. Причем нередко наблюдателем за отправлением естественных надобностей является охранник-женщина, а для мусульман это унижение высшего порядка.

Американцы не лгут, утверждая, что, учитывая религиозные особенности заключенных, они выдали каждому Коран, но эти книги рвут, топчут и бросают в отхожее место на глазах мусульман. Именно глумление над Кораном было причиной самых массовых голодовок. В свое время американские власти оказали давление на журнал Newsweek с тем, чтобы он дезавуировал свои редакционные материалы, где сообщалось о глумлении охранников над Кораном, но все до единого, с кем мне приходилось говорить об этом, утверждают, что такое случалось, причем неоднократно. Охрана лагеря регулярно и в нужное время транслировала через громкоговорители азан (призыв к молитве), но, как только заключенные начинали молиться, через эти же громкоговорители начинали транслировать рок-н-ролл. Глумление над религиозными чувствами является одним из центральных «воспитательных» методов в Гуантанамо.

Здесь не бьют и не насилуют, как в «Абу Граиб», но пытка бессонницей — фирменный прием Гуантанамо. По свидетельству заключенных, в компьютер, куца занесена информация о том, где и когда должны находиться арестанты, вводится команда, согласно которой того или иного зека переводят из камеры в камеру каждые 10-15 минут. Это может продолжаться месяцами. Во время допросов используются так называемые «камеры белого шума». Заключенного помещают в бокс, и единственный звук, который доносится до него на протяжении нескольких дней, — пронзительный писк После этой процедуры прошедшие через нее вспоминали, что были на грани безумия.

Тем, кто пытается поддерживать себя в хорошей физической форме, то есть просто делает зарядку в своих клетках-одиночках, делают инъекции, «после которых они становятся как олигофрены».

В Гуантанамо заключенных уничтожают не физически, а психически. Но самое неприятное, что ни один зэк не знает, как долго это может продолжаться. Следовате ли прямо говорят им: «Мы будем держать вас здесь столько, сколько потребуется нам». Это не способ давления на заключенных, а абсолютная истина. Правовой статус узников Гуантанамо так до сих пор не определен. Они не уголовники, так как нет доказательств совершения ими уголовных преступлений. Они не военнопленные иностранной державы, так как «Талибан» не был признан Соединенными Штатами законным правительством Афганистана. Администрация США называет этих людей «незаконными» или «враждебными комба-тантами» , на которых не распространяются международные конвенции.

Непризнание за этими людьми статуса военнопленных имеет особый смысл, так как, согласно Женевской конвенции, военнопленный имеет право не отвечать на вопросы, что делает невозможным следствие. В свое время Джордж У. Буш добивался права содержать их в Гуантанамо «до тех пор, пока идет война с терроризмом», то есть бессрочно: следствие и суд должны были вестись без адвокатов, а обычный суд присяжных заменен военным трибуналом, чем-то вроде «сталинских троек». Однако Верховный суд США решил, что узники Гуантанамо могут подавать апелляции через обычную судебную систему США. Также Верховным судом было принято решение, что в отношении этих людей не может применяться смертная казнь, даже если их вина доказана. Под вопросом оказались и трибуналы; суд счел, что Буш не вправе был самостоятельно принимать решение об их введении в Гуантанамо.

Несмотря на усилия правозащитников, статус военнопленных за гуан-танамовцами так и не закрепили, хотя и принято решение, что бытовые условия содержания должны быть приведены в соответствие с Женевской конвенцией. Впрочем, когда только эту тюрьму создавали четыре с половиной года года назад, Буш обещал обращаться с заключенными «гуманно». Далеко не факт, что «соответствие с Женевской конвенцией» будет сильно отличаться от бушевского «гуманно». Сразу после принятия Верховным судом этого решения представитель президента США Тони Сноу отметил, что это не свидетельствует об изменении подхода американских властей к этому вопросу: «Гуманное обращение всегда являлось американским стандартом отношения к заключенным».

Главный же вопрос так и остается в подвешенном состоянии. Американские суды не могут принимать каких бы то ни было решений, регламентирующих непосредственно пребывание этих людей в Гуантанамо, например, ограничить сроки следствия. Ведь место для тюрьмы намеренно было выбрано за пределами Соединенных Штатов, куда не распространяется юрисдикция государственных судов.

Очевидно, что цель создания Гуантанамо — вовсе не в выяснении степени вины задержанных и не в наказании виновных. Это тюрьма для превентивных арестов всех, кто кажется подозрительным американским властям.

В таком масштабе превентивное заключение под стражу любых подозрительных лиц применялось разве что в фашистской Германии. И хотя сейчас отдельные случаи превентивных арестов существуют в самых различных странах, в том числе и в тех, которых принято относить к западной цивилизации, Гуантанамо — единственная тюрьма, созданная специально для этих целей. Помимо этого, там впервые была предпринята попытка подвести юридическую базу под массовые превентивные аресты.

Это и делает Гуантанамо исключительным пенитенциарным учреждением.

Справка: Гуантанамо-бич — участок кубинского побережья, который попал под контроль США еще в 1903 году, когда американское правительство арендовало 45 кв. миль на острове за две тысячи долларов в год (позднее цена была поднята до 3,4 тысячи долларов) и основало там собственную военную базу. Договор аренды бессрочный и может быть расторгнут только по обоюдному согласию или в случае нецелевого использования арендуемой земли.

Правда, в 2002 году, когда базу переделали в тюрьму, кубинские власти заявляли, что условия аренды нарушены, но на существующей ситуации это никак не отразилось. Кстати, еще после прихода к власти Кастро в 1959 году Куба отказалась принимать арендную плату за базу Гуантанамо. В 1962 году в разгар Карибского кризиса американцам даже пришлось эвакуировать с Гуантанамо семьи сотрудников. В 1964 году кубинские власти перестали поставлять на военную базу воду, продукты питания, электричество, и американцы, построили там небольшую электростанцию и опреснительный завод. В 1991 году в Гуантанамо впервые появилось некоторое подобие тюрьмы. База стала принимать беженцев с Гаити, покинувших родину после государственного переворота. Беженцы находились под контролем военного персонала базы, и для них было построено несколько лагерей, способных принять до 60 тысяч человек.

В самом конце 2001 года, когда США и союзные им страны ввели в Афганистан войска для уничтожения баз «Алъ-Каиды» и свержения режима талибов, было принято решение использовать один из лагерей беженцев Camp X-Ray в качестве тюрьмы для афганских пленников. Первые заключенные прибыли туда 11 января 2002 года, но, поскольку лагерь мог вместить немногим более 300 человек, американцы начали строить новый лагерь для военнопленных — Camp Delta — в пяти милях от X-Ray Первоначально Camp Delta был рассчитан на 612 заключенных, но вскоре его увеличили.

ОРХАН ДЖЕМАЛЬ, Le Mond, Новая газета