“Романтика” советских партизан: грабежи и насилие в тылу врага
С приближением юбилея победы над нацистской Германией вновь разгорается дискуссия о сопровождавших боевые действия действиях совсем не боевых – сексуальном насилии.
Применительно к такого рода действиям красноармейцев на востоке Европы некоторые западные историки называют цифры в сотни тысяч и даже миллионы изнасилованных, прежде всего в Германии. Российские власти это отрицают. Даже те случаи сексуального насилия со стороны бойцов Красной армии, о которых остались несомненные свидетельства, списываются на жестокую, но в конечном счете понятную месть за зверства нацистов на оккупированных территориях СССР.
Так, Елена Чернявская в большой статье, посвященной этой теме, пишет: “Мораль войны совершенно иная, нежели мораль мирного времени. И оценивать те события можно только в общем историческом контексте, не разделяя и уж тем более не подменяя причину и следствие. Нельзя ставить знак равенства между жертвой агрессии и агрессором, особенно таким, целью которого было уничтожение целых народов. Фашистская Германия сама поставила себя вне морали и вне закона. Стоит ли удивляться актам стихийной мести со стороны тех, чьих близких она хладнокровно уничтожала в течение нескольких лет изощренными и изуверскими способами?”
Любопытно, что эта позиция противоречит некоторым заявлениям самого советского вождя Иосифа Сталина, говорившего, например, на Потсдамской конференции: “Руководствоваться воспоминаниями об обидах или чувствами возмездия и строить на этом свою политику было бы неправильным. Чувства мести или ненависти, или чувство полученного возмездия за обиду – это очень плохие советчики в политике. В политике, по-моему, надо руководствоваться расчётом сил”. Ту же мысль он повторил в беседе с делегацией общества “Финляндия – СССР” несколько месяцев спустя: “Месть не может быть основой отношений между народами”.
Опыт определения “расчёта сил” в военной области у Сталина был богатый и давний. Равно как и опыт наблюдения за нравами солдат вне поля боя, и опыт попустительства этим нравам. В 1920 году Сталин являлся членом военного совета, то есть комиссаром Юго-Западного фронта Красной армии, который вёл наступление на Польшу. Посмотрим на “морально-политическое состояние” его подчиненных, предоставив слово Исааку Бабелю, воевавшему в Первой конной.
28 июля 1920 года в Хотине Бабель занёс в свою тетрадь красноречивую запись: “Страшная правда – все солдаты больны сифилисом. (…) Все бойцы – бархатные фуражки, изнасилования, чубы, бои, революция и сифилис. Галиция заражена сплошь”. Спустя три недели писатель сделал в дневнике обобщение о боевых подругах красных конников: “О женщинах в Конармии можно написать том. Эскадроны в бой, пыль, грохот, обнаженные шашки, неистовая ругань, они с задравшимися юбками скачут впереди, пыльные, толстогрудые, все б…., но товарищи, и б… потому, что товарищи, это самое важное, обслуживают всем, чем могут, героини, и тут же презрение к ним, поят коней, тащат сено, чинят сбрую, крадут в костелах вещи, и у населения”.
Если прочитать эти путевые заметки корреспондента газеты “Красный кавалерист”, заполненные сообщениями о грабежах, погромах, мародёрстве, пьянстве, убийствах пленных и мирных жителей, то в этом отношении не видно особой разницы с рядом эпизодов конца Второй мировой войны.
Но есть и другие, менее известные эпизоды. Огромные территории СССР оказались в 1941–1944 годах за линией фронта, где советским государственным аппаратом были созданы партизанские формирования. Документация тех из них, которые оперировали в Украине, хранится преимущественно в Киеве и доступна сейчас куда лучше, чем соответствующие дела в российских архивах. Поэтому и факты сексуальных преступлений в рядах партизан всплыли в ходе соответствующего исследования. Эти материалы опровергают утверждение о том, что бойцы и командиры партизанских отрядов именно мстили изнасилованиями: в действительности они зачастую делали это просто потому, что хотели.
Принуждение к соитию было распространено даже внутри соединений. В донесении СД об использовании нацистами фальшивого партизанского отряда в марте 1943 года в селе Студенок на севере Сумской области значилось: “Женщины жаловались на то, что “мы” (т. е. красные партизаны. – А. Г.) всегда хотим забрать с собой самых молодых и красивых женщин”.
Как правило, любовницами обзаводился командный состав, который при этом не хотел отягощать отряд походно-полевыми жёнами рядовых. Далеко не всегда союзы с теми, кто обладал властью, были добровольными. Для примера возьмём соединения под командованием Сидора Ковпака и Алексея Фёдорова, оба они в ходе войны стали дважды Героями Советского Союза. Кроме этих двух украинцев, ни один партизанский вожак во всём СССР не получил столь высокую оценку своей деятельности.
Начальник штаба 4-го батальона Сумского соединения, будущий Герой Советского Союза Пётр Брайко доносил Ковпаку о “проказах” своего непосредственного руководителя – командира 4-го батальона: “Присланная к нам минёр-инструктор Никольская Л[ира] с первых дней показала [себя], как одна из преданных, смелых и отважных бойцов. Несмотря на то, что был приказ по в[оенной] ч[асти] (т.е. Сумскому соединению. – А. Г.) инструкторов-минёров в бой и на операции не посылать, за исключением на диверсионную работу, [В.] Кудрявский с первых дней её приезда решил использовать её в своих целях, считая, что командир должен попробовать всех вновь поступивших девушек, как это обычно он делал. Но Никольская строго отказала ему и не стала его “жертвой”. Тогда Кудрявский обезоружил её и отправил рядовым бойцом в роту, надеясь, что после этого она всё же “уступит” ему. Но не вышло. Рота пошла в бой, и Никольская Лира героически погибла в бою в селе Блудники…” Кудрявский после войны служил в МВД.
Нечто похожее в Украинский штаб партизанского движения сообщал радист Черниговского соединения под командованием Алексея Фёдорова, заместитель которого в его отсутствие был поглощён бытовыми склоками: “[Николай] Попудренко ругается с женами, а основное забывает”. Как позже заявила одна из “жён” в ходе комсомольского разбирательства, Попудренко вымогал её “симпатии”. Жалоба Фёдорову не принесла успеха: первый секретарь Черниговского обкома “успокоил” партизанку, заявив, что насильник “…на самом деле хороший человек, можешь с ним жить”. Под угрозой расстрела “за шпионаж” женщина сдалась, забеременела, за что была выгнана в другой отряд, где новорожденного умертвили по приказу командира, а её отправили за линию фронта, “на Большую землю”.
Ковпаковцы и фёдоровцы не представляли собой исключения. Ветеран Винницкого соединения под командованием Якова Мельника Василий Ермоленко в беседе с автором этих строк вспоминал, что командование “с женами ездило. Один – по одной, а то и по две. У нас был один из окружения, моряк. Так у того, может быть, пять было. Одна сдачи дала, когда он к ней ночью в шалаш залез”. Информатор утверждал, что это был комиссар их отряда “За Родину”, который принуждал женщин к сожительству: “брал силой”. Василий Ермоленко сказал, что не смог вспомнить его имя, но исследователями установлено, что офицера звали Николай Ехалов.
В тех формированиях, где дисциплина была не на высоте, командование попустительствовало сексуальным преступлениям по отношению к мирному населению. В частности, в киевском соединении, носящем имя тогдашнего главы УССР – Никиты Хрущёва под командованием бывшего полицая Ивана Хитриченко, изнасилование каралось всего лишь понижением в должности:
“20 августа [1943 г.] при проведении хозяйственной операции в селе Гутомаретин Грищенко Е. изнасиловал девушку по имени Оля, арестованную по подозрению в шпионаже.
С целью сокрытия преступления Грищенко настаивал на расстреле этой девушки, хотя было установлено, что она не является шпионом.
Грищенко Е., находясь в отряде, систематически избивал бойцов и граждан.
Приказываю:
- Грищенко Е.Л. от занимаемой должности отстранить и перевести рядовым.
- За допущенные преступления тов. Грищенко объявить строгий выговор с предупреждением.
- Предложить тов. Грищенко в ближайшее время загладить свои преступления в боях против немецких оккупантов”.
По всей видимости, насилие допускалось партизанскими командирами и в отношении приговорённых к казни. В частности, бойцы бригады ГРУ под командованием будущего Героя Советского Союза Антона Бринского на Волыни ещё в 1942 году стали устраивать расстрелы полицаев и членов их семей. По свидетельству жительницы села Старая Рафаловка Раисы Сидорчук, вот как поступили с сестрами коллаборационистов из семьи Пасевичей перед тем, как убить: “…На глазах у матери изнасиловали старшую дочь, Лизу. С Надей расправились в особенности жестоко, ее изнасиловали, выкручивали руки, истязали. Клаву тоже, прежде чем убить, изнасиловали…”
В соединении, носившем имя Сталина, сексуальное преступление покарали исключением из рядов партизан. В Бобровицком районе Черниговской области осенью 1943 года, уже в тылу Красной армии группа партизан устраивала пьянки, грабежи населения, стрельбу по скоту и домашней птице. Особенно отметился рядовой Гаспарян: “Изнасиловал девочку 13 лет из села Лидин, которая пасла коров. Совершив такое гнусное преступление, он еще при гражданах села Александровка бахвалился, показывая на своих шароварах пятна крови”. Как показывает запись на этом сообщении, оставленная командующим представительством Украинского штаба партизанского движения при военном совете 1-го Украинского фронта, был отдан приказ отчислить распоясавшихся бойцов.
Немало сведений о распущенности партизан содержится в документах националистического подполья, в том числе в донесениях с территории центральной Украины: “Бывают частые случаи насилования женщин сел Миньковка, Поропивка Потиевского района (сейчас Радомышльский район. – А. Г.) Житомирской области”. Та же терминология о сексуальном насилии коммунистов использовалась другим бандеровцем в описание ситуации на западном Полесье – юго-западной части Беларуси – в августе 1943 года: “Красные немилосердно грабят население, терроризируют его, редко когда ходят трезвые, и даже насилуют женщин”.
Жители территорий, которые и до 1939 года входили в состав СССР, колебались между УПА и советскими партизанами, поэтому, очевидно, украинские националисты не позволяли себе совсем уж разгульного насилия. Другой была картина на западе Украины, где значительная часть населения сочувствовала бандеровцам, актив которых, запугивая колеблющихся, создавал иллюзию поголовного сочувствия местных украинцев УПА. В частности, командир отряда имени Котовского 9 августа 1943 года доносил своему начальнику Александру Сабурову о поведении коллег на территории Ровенской области: “Группа Воронцова пьянствовала, насиловала женщин, поджигали хату, беспрерывно стреляли, боец Семыкин, пытаясь выстрелить в меня, ранил своего – Маркова”.
Бандеровцы бесчинства противника отслеживали тщательно. Характерно описание ими ситуации в соседней области: “В с. Мшанце, Головной (сейчас Любомльский район Волынской области. – А. Г.) и других насиловали женщин и девчат. В Головной был такой случай: один кр[асный] на дворе хотел насиловать 14-летнюю девушку. Ее отец, прятавшийся в подвале, не вытерпел, вышел и начал его укорять. Красный побил его за это до полусмерти”.
В феврале 1944 года в Гороховском районе Волынской области был зафиксирован показательный случай: “Оперируя по селам, красные насиловали женщин. Напр[имер], насиловали 60-летнюю женщину в Клене. В с. Воромли во время насилования 5 девчат, вошел красный старшина-лейтенант. Когда запретил этот поступок, чуть его не застрелили, и он ушел”. После войны бывший командир отряда НКГБ “Победители” Дмитрий Медведев вспоминал в беседе с командиром 12-го батальона соединения Сабурова Иваном Шитовым (будущим главой Тернопольского соединения) и с командиром 7-го батальона Леонидом Ивановым (будущим главой Волынского соединения) о том, что их бойцы занимаются грабежами и пьянством, и требовал навести порядок, “но бывший комиссар батальона Шитова сказал мне: “Что вы хотите, чтобы нас в первом же бою убили наши партизаны?” Они боялись своих партизан”.
Вернёмся к бандеровским донесениям. В Тернопольской области в марте 1944 года партизаны, по свидетельству националистов, в первую очередь стремились найти и уничтожить членов ОУН, но этим не ограничивались: “Когда достанут водки, пьют до потери здравого смысла. Кидают оружие, стреляют в хате, валяются по земле. Массово насилуют женщин под угрозой револьвера. К изнасилованным женщинам идут “в очереди”. Идет 10–20 человек к одной насилуемой женщине. Есть массовые случаи, что в одном селе насилуют от 20 до 50 женщин”. Через две недели во Львовской области наблюдалась точно такая же картина: “Партизаны напиваются до беспамятства, а в таком состоянии насилуют женщин”.
Понятно, что бандеровские донесения трудно считать непредвзятыми свидетельствами. Но правоту сведений, содержащихся в них, подтверждает докладная записка в органы госбезопасности В. Буслаева и М. Сидоренко, бывших партизан соединения имени Будённого под командованием Виктора Макарова. Поскольку в Уголовном кодексе УССР были статьи, строго каравшиe за клевету и дачу ложных показаний, а рассказ двух указанных партизан полон подробностей, то ему можно доверять:
“…На расквартировании в селе Голыбисы Шумского района Волынской области старшина Мезенцев в пьяном виде избил прялкой двух девушек, требуя от них согласия на сожительство.
4. В селе Дубовцы, под Тернополем, была изнасилована женщина в возрасте 40–45 лет партизанами Гардановым, Панасюк, Мезенцевым, ком[андиром] отряда Бубновым и др. Фамилия пострадавшей неизвестна.
5. В селе Верхобуж, под Бродами, старшина Мезенцев пытался изнасиловать девушку. Она не соглашалась. Тогда он, Мезенцев, взял девушку и её мать 65 лет, вывел на улицу ночью и под страхом оружия требовал их согласия. Поставил к стене и стрелял из автомата над головами, после чего изнасиловал старуху 65 лет…
6. В одном селе, названия не помню, под г. Снятином, старш[ина] Мезенцев, напившись пьяным, вынул пистолет и пытался изнасиловать девушку, которая убежала, тогда он изнасиловал бабушку её, которой было 60–65 лет.
При проверке этой квартиры было обнаружено много коммунистической литературы. По утверждениям соседей, сын этой старушки был учителем и членом коммунистической партии, за что арестован и расстрелян немцами. Другой сын в Красной Армии…
8. В с. Бискив (в Карпатских горах) в квартире штаба соединения поваром штаба (фамилию его не знаю) были постреляны окна, кухонная посуда и потолок за то, что хотел изнасиловать хозяйку, но она убежала. После этого справился на столе”.
Руководство соединения не предпринимало никаких мер, чтобы изменить ситуацию. 29 апреля 1944 года по инициативе нескольких командиров было созвано совещание комсостава отряда по вопросу дисциплины. После совещания, по свидетельству Буслаева и Сидоренко, не изменилось ровным счетом ничего. По окончании войны командир соединения имени Будённого Виктор Макаров работал в Херсоне, в организации “почтовый ящик 70”, то есть на военном заводе, начальником отдела кадров.
Даже позднее, когда фронт ушёл на запад, уже в тылу Красной армии, вчерашние партизаны порой проявляли не лучшие наклонности, при этом враждебность местного населения была не решающим фактором. Как сообщал СМЕРШ 24 августа 1944 года, бойцы отряда имени Чапаева, располагавшегося в Краковском воеводстве Польши, устраивали пьянки, самогоноварение, продавали оружие местному населению. Кроме того, “по заявлению солтыса с. Опарувка Колодейчак М.И. несколько дней назад 3 человека, участников этого партизанского отряда, поймали на поле старуху из с. Опарувка и все трое её изнасиловали”.
17 декабря 1944 года СМЕРШ сообщал Военному совету 1-го Украинского фронта о партизанском отряде имени Ворошилова, воевавшем в Чехословакии: “14 ноября сего года в селе Подграды участники этого отряда забрали у местного населения все золотые вещи, изнасиловали в присутствии мужа учительницу, ограбили магазин, у многих крестьян отняли часы”. Указанная боевая единица под руководством того же командира – К. Иванова сражалась в горах до апреля 1945 года.
Совокупность описанных фактов не укладывается в определение “отдельные случаи, с которыми велась беспощадная борьба”. И уж точно эти действия не представляли собой месть, пусть даже в архаичной форме: применение коллективной ответственности.
Милован Джилас
Как относилось к подобным фактам высшее советское руководство, включая самого Сталина? Приведём два свидетельства о позиции Верховного главнокомандующего в этом вопросе. Причём речь идёт о странах, которые, в отличие от Венгрии, где вскоре воздвигнут монумент памяти изнасилованных женщин, не являлись противниками СССР.
Первое из них принадлежит Миловану Джиласу – литератору и политическому мыслителю, одному из лидеров югославских коммунистов, ставшему позднее диссидентом. В 1944 году часть населения Югославии столкнулась с актами мародерства и насилия со стороны советских солдат. От жалоб местных коммунистов офицеры и генералы отмахивались. В конце концов делегация югославских коммунистов, в состав которой входил Джилас, сообщила о происходящем Сталину. Неожиданно тот расплакался, разразившись такой тирадой: “Знает ли Джилас, который сам писатель, что такое человеческие страдания и человеческое сердце? Разве он не может понять бойца, прошедшего тысячи километров сквозь кровь, огонь и смерть, если тот пошалит с женщиной или заберет какой-нибудь пустяк?”
То, что эти слова советского вождя переданы Джиласом верно, показывает протокольная запись беседы советского руководства с делегацией Национального комитета освобождения Югославии 9 января 1945 года: “Тов. Сталин напомнил высказывание Джиласа, где он заявил, что морально-политический облик советских офицеров ниже, чем морально-политический облик английских офицеров. Тов. Сталин подчеркнул, что это совершенно неверно, это оскорбительно. Нельзя характеризовать армию на основании отдельных случаев, из-за одного урода нельзя оскорблять всю Красную Армию. Надо понять душу бойца, который прошел с боями 3 тыс. км от Сталинграда до Будапешта. Боец думает: он герой, ему все можно, сегодня он жив, завтра убит, ему все простят. Бойцы устали, поизмотались в длительной и тяжелой войне. Неправильно становиться на точку зрения “приличного интеллигента”.
Во втором случае речь идёт о дневниковой записи наркома танковой промышленности Вячеслава Малышева. В конце марта 1945 года Сталин предупреждал лидеров коммунистов Чехословакии о поведении своих бойцов: “…Мы знаем, что некоторые малосознательные солдаты пристают и оскорбляют девушек и женщин, безобразничают. Пусть наши друзья чехословаки знают это сейчас, для того, чтобы очарование нашей Красной Армией не сменилось бы разочарованием”.
Автор: Александр Гогун, исследователь военной истории сталинизма; Радио Свобода
Tweet
